Столы зеленые раскрыты: Зовут задорных игроков... А.С.Пушкин

Одной из древнейших разновидностей прикладной графики являются игральные карты. Они были изобретены в начале XII века в Китае и постепенно распространились среди восточных народов. В это время Европа проводила крупные военные экспедиции на Восток — крестовые походы (1096—1270), причем европейцы открывали новую для себя высокую культуру. Видимо, в самом конце крестовых походов, то есть во второй половине XIII века, возвращавшиеся домой крестоносцы и завезли игральные карты в Европу. Однако прошло еще много времени, пока карточные игры не стали распространенным явлением. Во всяком случае, первое упоминание в хрониках о сарацинской игре «наиб» (араб. «naib» — карты) относится уже к последней четверти XIV столетия. Характерно, что в полном соответствии с арабским звучанием слово «карты» по-итальянски: «naibi, naipes»: по-испански: «naypes, naipes»; по-португальски: «naipe». В других же европейских странах твердо установилось иное однокорневое слово: во Франции — «carte», в Германии — первоначально «Briefe», а затем «Karlen, Spielkarien», в Дании — «Kort, Spelkori», в Голландии — «Kaarten, Speelkaarten», в Англии — «card».

В силу своего объема эта статья отнюдь не претендует на детальное исследование проблемы возникновения игральных карт и вклада художников и типографов Европы в это дело на протяжении вот уже шести веков. Это лишь краткий исторический обзор, дающий возможность составить представление об одном из элементов культуры человечества.

В конце XIV — начале XV века карты изготавливались непосредственно художником. Нарисовав одну колоду карт, он приступал к следующей. Естественно, что производительность его была невысока. Лишь с изобретением гравюры фабрикация карт начинает принимать широкие размеры.

В настоящее время общепринятым типом карт является колода, состоящая из 36 или 52 листов специальной плотной бумаги. Карты в колоде делятся на четыре раздела (масти), каждый из которых состоит из очковых карт (от десятки до шестерки или от десятки до двойки) и фигур (туз, король, дама и валет). Однако так было не всегда и не везде. Уже в XV веке отчетливо сложились три основных типа игральных карт: итальянские, французские и немецкие. Они имели различие не только в мастях, но и в самих фигурах. Эти три типа карт и распространились в дальнейшем по странам Европы.

Итальянский тип карт возник вместе с изобретением игры тарок. Появившаяся в XV веке резцовая гравюра дала возможность граверам Венеции, Болоньи, Падуи, Флоренции делать на меди гравюры, которые использовались при печатании карт для тарока. А карты эти были весьма своеобразными.

В нормальном, или венецианском, тароке колода состояла из 78 карт, масти делились на чаши, динарии, мечи и палицы. Каждая масть заключала в себе 14 карт: король, королева, рыцарь, валет, очковые карты от десятки до шестерки, туз мечей, очковые карты от пятерки до двойки. Остальные карты в количестве 21, начиная от Фигляра и кончая картой, называвшейся Свет, являлись козырями, или Триумфами. Наконец, была еще одна карта, которая называлась Дурак (прообраз, кстати, будущего джокера). Однако колода в 78 карт не была предельной, она иногда делалась и в 84 карты и более. Например, во Флоренции выпускались карты в количестве до 98 штук. К обычным Триумфам были добавлены грации, стихии и двенадцать созвездий [1]. А в Болонье выпускался малый тарок, где в колоде было 62 карты.

Карты итальянского типа появились во Франции в конце XIV века при Карле VI (1368—1422). Это были рукодельные образцы. Французские художники сами начали рисовать карты для королевского двора, повторяя итальянский тип карт, но уже при Карле VII (1403—1461) появляются карты с собственными национальными мастями: сердца, серпы луны, трилистники и пики, и в XV веке во французских картах окончательно устанавливается тип мастей, употребляющийся до сих пор: черви (coeur), бубны (саrrеаu), трефы (trefle) и пики (pique).

Начиная с этого времени, французские карты имеют устойчивый тип, для которого характерны следующие изображения фигур: Давид — король пик, Александр — король треф, Цезарь — король бубен, Карл — король червей, Паллада — дама пик, Аргина — дама треф, Рашель — дама бубен, Юдифь — дама червей, Гектор — валет бубен, Ожье — валет пик, Ланцелот — валет треф и Лагир — валет червей [2]. Этот тип карт дошел до Великой французской буржуазной революции 1789—1794 годов и повторялся после нее, причем существуют выпуски даже 1865 года.

​Республиканское правительство поручило известному живописцу Ж.-Л.Давиду создать новые рисунки карт. Вместо королей Давид нарисовал гениев войны, торговли, мира и искусств, дам заменил четырьмя женскими фигурами, олицетворявшими свободу вероисповеданий, печати, брака и промыслов, а вместо валетов изобразил аллегорические фигуры равенства состояний, прав, обязанностей и рас. Через некоторое время фабриканты карт также внесли свою лепту. Они заменили королей философами и писателями, королев — добродетелями, а валетов — известными республиканцами [3].

Чтобы закончить описание французского типа карт и перейти к немецкому, следует упомянуть, что именно во Франции или Германии первоначально появились формы четырех мастей: листья плюща, желуди, бубенчики и сердца. Весьма правдоподобно предположение, что французские масти являются символами предметов рыцарского обихода: пика — копье, трефа — меч, бубна — герб или орифламма (знамя, штандарт), черва — щит. Как бы то ни было, эти формы встречаются во многих готических орнаментах средневековья.

В Германии первоначально делали карты, которые полностью повторяли карты итальянского типа, но уже в середине XV века немцы отказываются от итальянских мастей, и появляются новые масти,

изображающие сердца (Herzen), зелень (Grtin), желуди (Eicheln) и бубенчики (Schellen). Производство игральных карт в Германии резко возросло в XV веке с появлением ксилографии.

​Немецкие карты отличались от двух предыдущих типов тем, что в них отсутствовала дама, но зато были как бы два валета: Обер и Унтер (Ober-, Untermann), кроме того, туз считался двухочковой картой.

Необходимо также сказать о том, что на протяжении многих веков в ходу были так называемые «одноголовые» карты, то есть фигуры изображались на них в полный рост. Таким образом, карты имели «верх» и «низ». Первые «двухголовые» карты, то есть карты, на которых головы были и сверху и снизу (выделка в полкарты), выпустила Италия в начале XVII века [4]. В то время эти карты большого распространения не получили. Затем подобная попытка была сделана в Бельгии, а в начале XIX века такие карты стала выпускать Франция.

Начиная с конца XV века, но в основном позднее, выпускались карты, которые можно было применять в педагогических и иных целях. На таких картах можно увидеть рисунки на географические, хронологические, исторические, сатирические и другие темы.

Старинные карты представляют значительный интерес для любителей истории как один из элементов быта и культуры. Они также дают возможность ознакомиться с достижениями типографского искусства прошлого.

​В России карты появились в самом конце XVI века (по некоторым данным, в начале XVII столетия). Существует несколько предположений относительно того, каким путем игральные карты проникли в Россию. Дело в том, что раньше других славянских народов с картами познакомились чехи. Как отрасль промышленности, изготовление игральных карт в Чехии известно уже с середины XVI века. Торговля с русскими на юге и юго-западе находилась в XVI—XVII столетиях в руках греков и молдаван, которые и могли доставить из Чехии в Россию игральные карты. Впервые такую гипотезу в 20-х годах нашего века выдвинул, основываясь на особенностях произношения и названий мастей и фигур на различных славянских языках, один из языковедов того времени В. Чернышев.

​Крупнейший русский критик и историк искусства В.В.Стасов считал, что карты попали к нам непосредственно от немцев, не отрицая, однако, возможности того, что роль посредницы в этом деле могла сыграть Польша. Но каким бы путем ни попали игральные карты в Малороссию или в Московию, распространились они довольно быстро.

Из законодательных памятников впервые упоминает о картах Уложение 1649 года. На протяжении более чем ста лет карточные игры в России преследовались законом, а люди, игравшие в них, подвергались различным наказаниям, пока в 1761 году не последовало установление о разделении игр на запрещенные — азартные и разрешенные — коммерческие. Уже через два года после этого поэт В.Майков выпустил поэму «Игрок ломбера» (5), где, в частности, говорится о том, что в России в то время играли в карты французского производства. Майков упоминает те названия, о которых уже говорилось выше: Цесарь (Цезарь), Юдифа (Юдифь), Огиер (в те времена так читалось русскими французское название Hogier) и другие. Интересно, что, играя французскими картами, игроки употребляли немецкие названия мастей: черви, бубны, вины (пики, от немецкого «Griin» — виноградные листья) и желуди (трефы, от немецкого «Eicheln» — желуди). В 1778—1779 годах выходят две части книги Григория Комова «Описание картежных игр с показанием правил, помощью которых всякий сам (...) во все игры может научиться играть». В этой книге дается описание двадцать одной игры, а перечень еще стольких же игр автор приводит в предисловии, собираясь выпустить в дальнейшем еще две части. Видимо, Г. Комов так и не написал эти две части, так как изданы они не были. Во всяком случае, в Сводном каталоге гражданских книг XVIII века они не упоминаются. Выход в свет подобной книги в те времена свидетельствовал о довольно большом интересе к карточным играм в России.

Вскоре после разрешения карточных игр в России возникает собственное производство игральных карт.

Уже в 1765 году правительство Екатерины II установило налог как на привозные игральные карты, так и на карты отечественного производства, причем пошлина на заграничные карты была в два раза выше.

​Печатание игральных карт в России было отдано на откуп, то есть находилось в частных руках, и приносило откупщикам, продававшим в год в среднем около одного миллиона колод, большие доходы. Деньги же, полученные в результате налогов, поступали в пользу Воспитательных домов, которые были созданы Екатериной II в 1764 году в Москве и в 1770 в Петербурге.

Средств от карточных откупов и частных пожертвований на содержание Воспитательных домов не хватало, поэтому было решено строить мануфактуры, а основной рабочей силой предполагалось сделать детей и бывших питомцев Воспитательных домов. И вот на землях бывшего родового поместья князей Вяземских у села Александрове в 12-ти верстах от Петербурга аббат Оссовский, получив от правительства денежную помощь, построил в 1798 году корпуса Александровской мануфактуры, ставшей в начале XIX века одним из крупнейших предприятий России. После года работы мануфактура перешла в казну и была подарена Павлом I Воспитательному дому.

В 1817 году управляющий Александровской мануфактурой А.Я.Вильсон предложил Опекунскому Совету Воспитательного дома открыть при мануфактуре карточную фабрику. Была составлена записка, которую 12 октября 1817 года утвердил Александр I, и эта дата считается днем основания фабрики.

Правительство собиралось получить громадную прибыль, так как фабрика с монопольным правом производства карт устраняла всякую конкуренцию со стороны. Решение не давать откупов, срок которых истекал в 1819 году, и запрет на ввоз карт из-за границы предоставляли казне возможность назначить за карты любую продажную цену.

В течение полутора лет строились помещения, обучались рабочие. В 1819 году фабрика выпустила свою первую продукцию. За этот год было изготовлено 240 тысяч колод, которые с 1 января 1820 года стали продаваться по всей России. (В 1820 году выпуск карт возрос до 1380 тысяч колод.)

На картах Императорской карточной фабрики было изображение пеликана, кормящего детей мясом своего сердца.

Этот аллегорический знак в некоторых случаях имел надпись: «Себя не жалея питает птенцов». Тем самым давали понять, что правительство вовсе не думает о собственной выгоде, а печется исключительно о благе детей-сирот.

И это в то время, когда 30% рабочих Александровской мануфактуры и карточной фабрики составляли несовершеннолетние питомцы Воспитательного дома. Общественность же была уверена, что фраза о «питании птенцов» полностью соответствует действительности. Так, в рассказе Н.С.Лескова «Интересные мужчины» один из героев говорит: «(...) а сами — чтобы не заскучать — сели под вечерний звон «резаться», или, как тогда говорилось, «трудиться для польз императорского воспитательного дома». А «польза» была. В 1835 году дюжина колод обходилась в 12 рублей, а продавалась за 24, к середине 50-х годов карт производилось в три раза больше, чем выпускали откупщики в 1818 году, прибыль же возросла в 4,5 раза и составляла около 500 тысяч рублей в год.

В начале 1860-х годов в деятельности фабрики произошли значительные перемены, затронувшие и саму продукцию. В частности, значительно расширился ее ассортимент, стали производиться карты уменьшенных размеров: пасьянсные, путевые, детские, карты для гадания. В целях улучшения художественного оформления карт академику А.И.Шарлеманю было поручено изготовить новые рисунки. Продукция фабрики с успехом демонстрировалась на Всемирных промышленных выставках в Париже в 1867 и 1878 годах. Главный мастер фабрики Винкельман писал, что русские карты «в достоинстве своем не только не уступают картам, выделываемым во Франции, Англии, Бельгии и Германии, но даже превосходят их» [7].

В 1893 году игральные карты фабрики были представлены на Всемирной выставке в Чикаго и получили бронзовую медаль и почетный диплом.

Начало нового века было отмечено на фабрике значительным ростом выпускаемой продукции. Если в 1901 году фабрика выпустила 5460 тысяч колод, то в 1912 — свыше 12 миллионов. Интересным является такой факт: дюжина колод обходилась фабрике примерно в 98 копеек, а продавалась, в зависимости от сорта, по цене от 5 рублей 50 копеек до 12 рублей.

После Октябрьской революции карточная фабрика перешла в собственность Советского государства. За деятельностью старой администрации был установлен контроль. Фабрика получает название: Государственная карточная фабрика (Госкартфабрика), переходит в ведение Комиссариата социальной помощи и с января 1918 года вновь начинает изготовлять игральные карты. За период с января по июль 1918 года фабрикой было выпущено более полутора миллионов колод.

В стране бушевала гражданская война. Положение на фронтах было тяжелым, топливо и сырье поступали на фабрику нерегулярно, да и спрос на карты резко снизился. К июлю 1919 года выпуск продукции окончательно прекратился, фабрика закрылась.

В 1922 году в Народном комиссариате финансов обсуждался вопрос о возобновлении работы Госкартфабрики, так как спрос на игральные карты как на внутреннем, так и на внешнем рынке резко возрос. С января следующего года фабрика начинает выпускать продукцию. Качество ее было таким высоким, что к картам, предложенным на иностранных весенних ярмарках в Лейпциге, Лионе и других городах, был проявлен большой интерес. Заказы на них поступили из Америки, Франции, Китая, Персии.

С 1958 года фабрика, с 1935 года называвшаяся 2-й художественной литографией, была переименована в 3-ю фабрику офсетной печати. С 1964 по 1967 год она называлась Ленинградской фабрикой офсетной печати № 3, наконец с 1968 года — Ленинградским комбинатом цветной печати. Наряду с игральными картами, тираж которых достиг в 1985 году 28 миллионов колод, комбинат выпускает самую разнообразную полиграфическую продукцию высокого качества.

Во время ленинградской блокады погибли почти все архивные материалы фабрики, касавшиеся работы художников в прошлом столетии и в начале этого века. По этой же причине не всегда с полной уверенностью можно говорить о точной дате выхода в свет некоторых колод. Вполне возможно, что в будущем удастся обнаружить какие-либо новые сведения в других архивах или у коллекционеров игральных карт. И тогда неясные моменты в истории карточного производства в нашей стране будут освещены более точно, и мы сможем сохранить для истории имена художников, трудившихся в этой области. Пока что достоверно известен лишь один из них — А.И. Шарлемань (1826—1901), представитель семьи русских архитекторов, скульпторов и художников XVIII—XIX веков.

По семейной традиции, А.И. Шарлемань поступает в Академию художеств, где учится с 1847 по 1855 год у Ф.А. Бруни и Б.П. Виллевальде. В 1855 году он пишет картины «Дело Нижегородских драгун при Курик-Дара» и «Суворов на Сен-Готарде», причем за последнюю ему вручают большую золотую медаль и посылают за границу за счет Академии.

В Мюнхене А.И. Шарлемань пишет картины «Торжественный прием Суворова в Милане» и «Последний ночлег Суворова в Швейцарии». Все картины Шарлеманя на суворовскую тему были приобретены императором Александром II и помещены в Гатчинском дворце. За картину «Последний ночлег Суворова в Швейцарии» А.И. Шарлеманю в 1859 году было присвоено звание академика. Кроме Германии, Шарлемань ездил в Париж и во время зарубежной поездки написал картину «Петр I всенародно объявляет о заключении мира со Швецией» (1860).

В 1867 году А.И. Шарлемань за картину «Екатерина II в мастерской Фальконета» получает звание профессора. Его рисунки, акварели и картины пользуются большим успехом, издатели иллюстрированных журналов стараются приобрести композиции Шарлеманя для своих изданий.

С 1871 года Шарлемань служил художником при экспедиции заготовления государственных бумаг, одновременно его приглашают консультантом в рисовальные мастерские Главного интендантского управления, где создаются акварели военных сцен, маневров и торжеств для альбомов Александра II. В 1873 году А.И. Шарлемань получает титул художника Его Императорского Величества.

Будучи историческим живописцем и баталистом, А.И. Шарлемань пробует себя и в других областях искусства. Он делает иллюстрации к произведениям А.С. Пушкина и других русских писателей, выполняет рисунки для Фарфорового завода в Петербурге. Помимо этого он создает оригиналы для игральных карт.

Заслуга А.И. Шарлеманя состоит в том, что ему, талантливому живописцу и знатоку истории, удалось найти верный путь в решении образного строя всех карт, над рисунками к которым он работал. Благодаря Шарлеманю русские карты стали отличаться своеобразным стилем, а их характерной особенностью стал показ обобщенного, цельного образа-символа.

Ему удалось преодолеть недостатки русской карточной продукции первой половины XIX века. Они заключались в том, что, во-первых, подобные колоды уже выпускались в других странах, а во-вторых, и это, пожалуй, главное, они несли мало информации. Художники не умели выражать в своих рисунках большую и цельную идею. Для их работ были характерны и отсутствие образной символики, и иллюстративность. А.И.Шарлемань оказал несомненное влияние на искусство игральных карт и в области графического рисунка, и в деле расширения тематических вариаций.

Помимо этого в России до 1917 года выпускались и другие виды карт, отразившие как новые стилевые направления (карты в стиле модерн), так и новую сюжетную тематику («Исторические» карты).

Как уже говорилось выше, с середины 1920-х годов Госкартфабрика начала выпускать игральные карты, используя для этого оригиналы прошлого века. Одновременно велась работа по созданию новых видов карт, и вот в 1930 году в нашей стране состоялся выпуск пропагандистских карт. Так были выпущены Антирелигиозные карты (художник С. Д. Левашов).

​В середине 30-х годов в графике игральных карт появилось новое имя — Павел Дмитриевич Баженов (1904—1941). Он родился в д. Подолино Владимирской губернии и с 1915 по 1918 год учился в учебно-иконописной мастерской Комитета попечительства в Палехе, оказавшись одним из последних ее учеников, так как вскоре после империалистической войны мастерская прекратила свое существование. С возникновением в 1923 году артелей палехской миниатюры П.Д.Баженов много и плодотворно работал в этой области, выполняя росписи на изделиях из папье-маше. Классикой Палеха считаются его работы: «Вниз по матушке по Волге» (1926, Музей палехского искусства), «9-е января» (1929, Загорский историко-художественный музей-заповедник), «Илья Муромец» (1932), «На страже границ СССР» (1935, Музей палехского искусства). Не менее известными были его росписи на шкатулках по сюжетам произведений А.С.Пушкина — «Алеко» (1931), «Сказка О рыбаке и рыбке» (1930—1935) и многие другие. Баженов работает и в книжной графике, делая иллюстрации к сказкам, оформляет спектакли в Ленинграде и Москве.

П.Д.Баженов — один из самых талантливых художников Палеха — погиб во время Великой Отечественной войны.

Когда началась Великая Отечественная война, 2-я художественная литография перестала выпускать игральные карты. Но с наступлением 1942 года было получено ответственное задание: расконсервировать остановленные печатные машины, возобновить производство и наладить выпуск карт. Решено было выпустить антифашистские карты. В блокадном Ленинграде была собрана горстка специалистов, занимавшихся ранее производством карт. Голодные, в тяжелых условиях, они работали почти без сна и отдыха, и вскоре антифашистские карты уже грузились на самолеты, маршрут которых лежал за линию фронта, где наряду с листовками эти карты разбрасывались в районах расположения вражеских частей.

Особенно насыщенной стала творческая жизнь комбината цветной печати с начала 1970-х годов, когда в течение десятилетия было выпущено несколько новых видов игральных карт. Одним из художников, сотрудничавших с комбинатом, был Юрий Петрович Иванов (род. 1924).

С начала 50-х годов Ю.П.Иванов работает в ленинградских издательствах, а с 1961 года в Комбинате графического искусства. Для творческой манеры этого художника характерны четкие композиции с наиболее полным раскрытием сюжетного и эмоционального строя. Высокое профессиональное мастерство в сочетании со знанием традиций и символики помогло Иванову успешно работать в таком специфическом виде искусства, каким является карточная графика. В конце 50-х годов комбинат предложил художнику привести к стилистическому единству лицевые и оборотные стороны таких карт, как «Русский стиль», «Рококо» и некоторых других. Работа так увлекла Иванова, что им было сделано более ста рисунков затылей (оборотная сторона карт, рубашка). В дальнейшем Ю.П.Иванов восстановил оригиналы лицевых сторон почти всех выпускаемых ныне колод с учетом их использования для офсетной печати. К концу 60-х годов им был накоплен весьма значительный опыт в области карточной графики. Этот опыт нашел свое воплощение в созданных художником картах «Времена года».

Сохранив привычную символику игральных карт, художник сумел по-новому решить их тематическую суть. Подобный нетривиальный подход позволяет особо выделить эти карты и подтверждает, что поиск новых решений в области тематических рисунков на игральных картах продолжается, что этот процесс постоянен и при творческом подходе будут и новые тематические открытия.

В начале 1970-х годов началось творческое содружество с комбинатом одного из старейших художников Ленинграда, графика Виктора Михайловича Свешникова (род. 1907). В 1929 году Свешников окончил Художественно-промышленный техникум в Ленинграде, получив специальность художественно-технического редактора и хромолитографа. Начало его творческого пути было также связано с журналами «Юный пролетарий», «Вокруг света», «Борьба миров». Будучи художественным редактором журнала «Резец», Свешников окончил полный курс вечернего Ленинградского института повышения квалификации работников искусств и был направлен для продолжения учебы в Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е.Репина, где в 1937 году он стал заниматься на 3-м курсе в графической мастерской профессора П.А. Шиллинговского. В то время в институте преподавали К.И.Рудаков, И.Я. Билибин, Л.Ф.Овсянников, оказавшие большое влияние на Свешникова. Как считает сам художник, громадную роль в его творческой судьбе сыграло общение с И.Я. Билибиным. В 1941 году работа над дипломом была прервана — художник добровольцем уходит на фронт и становится разведчиком. Лишь в 1947 году он защищает дипломную работу, оканчивает институт по мастерской В.М.Конашевича и получает специальность художника-графика. Сотрудничая с ленинградскими издательствами, Свешников делает иллюстрации, оформляет книги и альбомы, занимается промграфикой, выполняет ряд станковых композиций на исторические темы.

Значителен вклад В.М.Свешникова и в графическое искусство игральных карт. Его рисунки сделаны на высоком мастерском уровне, чувствуется большая и серьезная подготовительная работа художника по изучению исторического и бытового материала.

Знакомство с различными художниками, работавшими над рисунками к игральным картам, показывает, каким образом такие виды искусства, как литература, театр или декоративно-прикладное, влияли на тематику этих рисунков или манеру их исполнения, обогащали их.

Однако сами карты, являясь одним из элементов культуры человечества, одним из предметов его быта, в свою очередь послужили основой для создания различных произведений в живописи и литературе.Невозможно перечислить всех авторов и их произведения, остановимся лишь на некоторых: «Пиковая дама» А.С. Пушкина, «Игроки» Н.В. Гоголя, многочисленные рассказы А.П. Чехова, а также проза А.И. Куприна, В.В. Вересаева и других писателей; такие народные лубочные картинки, как «Солдат и черт», «Жизнь и пути грешника», «Четыре любящих сердца»; игроков в карты можно увидеть на полотнах живописцев (например, вспомним «Игроков» — картина П. Федотова или «Игроков в карты» П. Сезанна) и старинных гравюрах. Рисунки игральных карт мы видим на тканях и изделиях из фарфора и стекла, они украшают светильники и являются одним из элементов декора на некоторых предметах мебели.

На протяжении шести веков в Европе и двух веков в России художники, разрабатывая старинные сюжеты для игральных карт или придумывая новые, использовали манеру своего времени, характерную для того или иного определенного стиля.

Нет никакого сомнения в том, что и в дальнейшем этот вид прикладной графики будет развиваться и не раз еще порадует нас интересными тематическими находками художников и высоким качеством полиграфического исполнения.