ИГРАЛЬНЫЕ КАРТЫ В «РУССКОМ ВКУСЕ».
Эскизы Михаила Микешина
Ю. Демиденко. «Игральные карты в "русском вкусе"». ("Наше Наследие", № 47, 1998)
Искусство игральных карт — сравнительно молодой для России вид графики. Долгое время русские игроки пользовались исключительно привозными картами: немецкими, чешскими, польскими. В «Записках» Вебера, опубликованных в «Русском архиве» за 1872 год, содержатся сведения о том, что «деланием игорных карт» в России впервые занялись шведы, захваченные в плен в результате Северной войны. Естественно поэтому, что первые русские карты создавались по заграничным, преимущественно французским и немецким, образцам. В николаевское царствование попытка разработать оригинальные карточные рисунки, как известно, закончилась ничем, натолкнувшись на суровую резолюцию императора: «Не вижу никакой причины переменять прежние рисунки». Лишь в 1850—1860-е годы, когда подверглась реформе деятельность Имперской карточной фабрики и было значительно улучшено качество выпускавшихся карт, расширен их ассортимент, к работе над карточными композициями были привлечены русские профессиональные художники.
Король пик - "Кощей Бессмертный"; Король треф - "Водяной"; Король бубен - "Леший".
Бумага, акварель, бронза. 1890
Интерес к прикладной графике вообще заметно оживился во второй половине XIX века. Известные мастера занимались созданием поздравительных адресов, концертных и театральных программ, афиш. Игральные карты в этом ряду занимают особое место. Представляя собой серию рисунков, они давали возможность не только чисто украшательс­кой, виньеточной графики, но предполагали свой сюжет и драматургию. Сложная иерархия карточных фигур и мастей привносила в этот сюжет интригу. Как бы руководствуясь девизом лермонтовского героя «Мир для меня — колода карт», художники используют возможность любых символических построений, самых широких обобщений и разнооб­разных трактовок. Интерес художников к созданию карт поддерживался к тому же заказами Императорской карточной фабрики. Над игральными картами работали А. И. Шарлемань, А. Е. Бейдеман и другие. И все же их карты были во многом похожи на карты, выходившие за границей: в них также изображались персонажи в средневековых костюмах или в костюмах эпохи Возрождения. Лишь однажды Шарлемань разработал рисунки для пасьянсных карт, в которых фигурировали китайцы, туземцы и русские — в костюмах XVII века. В то же время популярность национальной идеи в последней трети XIX века требовала разработки по-настоящему «русских» карт. И первым эту задачу попытался решить совсем другой художник.
Набросок игральных карт. 
Бумага, карандаш. 1890
На именном бланке Михаила Осиповича Микешина значилось: «Академик М.О.Микешин. Автор памятников: Тысячелетию России в Новгороде, Екатерине II и других». Дей­ствительно, этими памятниками Микешин еще при жизни снискал себе славу столь громкую, что все прочие стороны его многообразной художественной деятельности оказались почти забыты. А он был создателем иллюстрации к произведениям А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя, Т.Г.Шевченко; участником многих иллюстрирован­ных журналов 1860—1890-х годов; автором интересных литературных очерков и эссе; директором Клуба художников. Несмотря на пожизненную пенсию, назначенную ему за проект памятника Тысячелетию России, художник постоянно нуждался в заработке и охотно принимался за самые разнообразные работы. Он стремился получить место художника в театре, работал для Морского министерства, создавая скульптурное убранство броненосных фрегатов и императорских яхт; предлагал свои услуги Министерству финансов — по художественному оформлению государственных бумаг и кредитных билетов, по разработке рисунков для тканей — для департамента мануфактур и торговли. «Он брался за совершенно новые для художников (да еще со званием академика) той поры задачи: рисовал игральные карты с изображениями на русские сказочные темы, издавал народные картинки...» — писал исследова­тель творчества Микешина А. Н. Савинов [1]. Справедливости ради отметим, что к созданию рисунков для тральных карт, да и вообще к прикладным видам творчества обращались многие художники того времени; а современники Микешина, выполнявшие эскизы карточных фигур, А. Шарлемань, А. Бейдеман и М. Зичи тоже носили звания академиков.
Король червей - "Кудесник".
Бумага, акварель, бронза. 1890
Вероятно, М. О. Микешин тоже получил официальный заказ на рисунки для игральных карт. Во всяком случае, рисованные им карты, о которых пойдет речь, при включении их в собрание Русского музея были записаны в книгу поступлений как «проект игральных карт для Императорской карточной фабрики». В музейное собрание серия поступила в 1903 году как «дар Николая II». Однако сами рисунки никогда не находились во владении царской семьи. Уже после смерти М. О. Микешина сын художника возбудил ходатайство о приобретении оставшихся у него произведений отца Музеем императора Александра III. Музеи же, выбрав некоторые работы, остальные, в том числе и папку с игральными картами, отклонил из-за высокой цены, отметив в то же время, что «если Государю Императору благоугодно будет оказать милость сыну покойного художника и последует Высочайшее соизволение на приобретение этих произведений, то они могли бы найти место в музее» [2]. Архивы Министерства двора не сохранили указаний Николая II на этот счет. Видимо, «Высочайшее соизволение» последовало, император заплатил наследнику требуемую сумму, а сами произведения немедленно передал в музей.

Это единственная известная нам полная законченная карточная серия Микешина. Она включает двенадцать карт, т.е. все фигуры обычной карточной колоды. Кроме этой серии, датированной 1890 годом, известно множество разнообразных эскизов и проектов карт, исполненных художником в это время, что косвенно подтверждает возможность существования заказа Карточной фабрики.

М.О.Микешин обращался к самым разным темам и сюжетам. В Литературном музее Пушкинского Дома хранятся эскизы карт с изображением героев драм Шекспира: Ричард III. Отелло, Офелия, Король Лир, Гамлет... Некоторые из них были литографированы. В Русском музее находятся эскизы карт со сценами из современной жизни; с изображе­ниями политических деятелей; карты с немецкими мастями. В проектах игральных карт отразилась и волновавшая художника национальная тема. Так, на одном из карандашных эскизов из собрания Русского музея, представляющем фигуры всех четырех мастей, трефы — персонажи, одетые в русские костюмы XV—XVII вв.
Набросок игральных карт.
Бумага, карандаш. 1890
В записных книжках М.О.Микешина, горячо сочувствовавшего славянскому движению, сохранилась развернутая программа карт на тему истории славянских народов [3]. Каждая масть в ней (и соответствующий ей девиз) олицетворяла конкретное славянское государст­во, а фигуры — национальных героев, исторических или легендарных. Бубны — Prudenc (благоразумие) связывались с Чехией. Здесь фигурировали мудрая Любуша, предводитель гуситов Ян Жижка и чешский король Георгий Падебрад. «Любушей» художник называл легендарную основательницу Праги Либуше. Приписываемое ей изречение «Нехвально нам в немцах искати правды, у нас правда по закону святу», он часто цитировал. Черви — Justice (справедливость) ассоциировались с героями сербского княжества: царем и законо­дателем Стефаном Лушаном, княгиней Милицей, вошедшей в эпос под именем царицы Милицы, и героем былин и песен Марко-Кралечем (Марко-Королевичем).

Болгарское го­сударство в лице первого царя Симеона Болгарского воплощали пики — Force (сила). Русской истории и здесь соответствовали трефы — Unions (единение), а из исторических персонажей — царь Иоанн III, при котором завершилось объединение Руси, Марфа Посад­ница и Илья Муромец. Предполагалась и другая программа, записанная здесь же, в кото­рой вся карточная колода состояла исключительно из русских исторических деятелей.
Дама пик - "Баба Яга"; Дама треф - "Русалка"; Дама бубен - "Киевская ведьма".
Бумага, акварель, бронза. 1890
В нее входили: Ермак (бубны), первый царь династии Романовых Михаил Федорович и Богдан Хмельницкий (черви), Лжедмитрий, Марина и Заруцкий (пики), мещанин Минин и вновь Михаил Федорович (трефы). Так что в рисунках для карт Микешин использовал - образы и темы, интересовавшие его на протяжении всей его творческой деятельности и не раз встречавшиеся в его скульптурных работах или в журнальных рисунках.

«Коли ли бы ты восхотел загнуть что-либо в русском легендарном, сказочном или фан­тастическом пошибе — с чертями, лешими, домовыми, русалками, кощеями и т.п., то это бы мне было сугубо на руку», — писал Микешин А.Н.Островскому еще в 1876 году, будучи редактором-издателем «Пчелы» [4]. И хотя отдельные рисунки художника, изобра­жающие русалок, русских богатырей или лесную нечисть, и появлялись на страницах журналов, наиболее полное воплощение эта тема получила именно в серии из двенадцати карт, исполненных акварелью и пером. Каждый лист подписан традиционным псевдони­мом художника, под которым он выступал в журналах и на выставках — «Миша М.», хотя ко времени создания карт их автору было за пятьдесят. В тематических картах Микешина использованы фольклорные мотивы, что связывает эту серию если не с «русским» сти­лем, то во всяком случае с так называемым «национальным романтизмом», и что соответ­ствует «ропетовскому» стилю в архитектуре. В этом направлении, нередко порицаемом за недостаток вкуса и чрезмерность декора, ска­зался дух времени с его увлечением всем ярким и колоритным, сказалась художественная мода и настроения, подготовившие появление впослед­ствии более тонких исторических стилизаций, — словом, проявились вкус и особенности эпохи, а отнюдь не отсутствие знаний или пренебреже­ние исторической правдой.

Впрочем и здесь Микешин еще долго не решал­ся остановить свой выбор на сказочной теме и раздумывал, не предпочесть ли ей историческую. Для художника, в особенности ценившего «идею и консепцию», главным качеством которого исследователи считали «пышную художес­твенную фантазию» (Н.Врангель), в работе над карточной колодой самое главное было — что именно изображать. Сохранившиеся на одном из набросков карт черновые записи Микешина позволяют проследить этапы его работы над картами на русскую тему. В них не указаны масти, а фигуры не разделяются по каким-то определенным качествам или девизам. Пометки художника просто очерчивают круг персонажей, объединенных общей темой и подчиненных иерархии карточных фигур.
Дама червей - "Сирен Царь-девица".
Бумага, акварель. 1890
Записи показывают, что Микешин рассматривал три варианта изображения королей. Один из них конкретно-историчен, он отсылает к княжескому периоду русской истории, к временам Владимира, Олега, Святослава, Святополка. Другой план предусмат­ривал развитие былинной темы: здесь появляются Добрыня, Илья, Кощей, Соловей. Наконец, в третьем случае использовались образы народной сказочной традиции: Леший, Водяной, Домовой, Чорт. В окончательном варианте изображенные на бронзовом фоне короли это – зловещий Кощей Бессмертный (пики), рыжебородый! Леший (бубны), Водяной в кольчуге-чешуе (трефы) и Кудесник в красной мантии (черви). Это образы, встречающиеся в былинах, сказках, народных поверьях, однако трактовка их Микешиным не следует точно за фольклорной традицией. Его Леший не злой дух, а этакий симпатичный здоровяк и жизнелюб, король треф сочетает черты русского Водяного и Морского царя европейских сказок; Кудесник похож на мага-фокусника карт-таро...

В историческом варианте дам представляли героини русской истории и сказок — Ольга, Рогнеда, Людмила. В фольклорном варианте — Русалка, Ведьма, Царь-девица. В этом варианте на месте четвертой дамы в черновиках Микешина стоит вопросительный знак.

В конце концов четвертой дамой стала Киевская ведьма (бубны) — молодая румяная «дивчина» в национальном костюме, образ которой явно навеян фантастическими произведениями Н. В. Гоголя. Она разительно отличается от Бабы-Яги (пики) — комичной старухи в ступе и с черным котом.

Русалка, дама треф — красавица салонного типа, обликом напоминающая знаменитую своей красотой Ю.Маковскую, изображена в зарослях тростника. Детали изображения: лягушки, кувшинки, рыба — лишь обозначают водную стихию, в их передаче отсутствует реальная пространственная ориентация. Мике­шин мало заботился о правдоподобии или точности изображения.

Червонная дама, Царь-девица с павлиньим оперением, в окончательном варианте превратилась в Сирен Царь-девицу с короной на голове и яблоневой ветвью в руках.

Несколько выделяются из общего ряда валеты. Отказавшись от героев былинного цикла Алеши, Ставра, Руслана, Микешин предпочел им другой вариант — условные, типовые персонажи, не имеющие даже собственного имени: «лучник», «сокольник», «виночерпий», «баян». Изображенный почти в профиль Лучник в окончательном варианте — валет пик и воплощает злые, темные силы русской сказки. Однако, судя по имеющимся эскизам, Лучником мог быть и валет треф. Не имея в виду конкретных героев, художник оставил за собой право как угодно трактовать валетов. Валет треф в рассматриваемой серии — вдохновенно поющий Баян. Впрочем, если вспомнить ориентацию на водную стихию в других фигурах трефовой масти, этот образ может прочитываться и как былинный Садко. Сокольник (черви) — антипод Лучнику, витязь в кольчуге, с соколом на руке. Винник (бубны) — кудрявый малый с подносом и связкой ключей у пояса — больше напоминает песенного Ваньку-ключника.
Валет пик - "Лучник".
Бумага, акварель. 1890
Микешинские карты и по теме, и по характеру изображения заметно отличаются от бытовавших в то время. Костюмы переданы им без детализации и подробностей, несмотря на то, что Микешин считался знатоком истории и старого быта. Лица персонажей не похожи на традиционные карточные изображения, где они обычно лишены индивидуального выражения. Герои Микешина живут своей жизнью, их мимика эмоционально выразительна: Винник лукав и хитер, Леший весел, Русалка печальна... Характер изображения более всего напоминает журнальную графику тех лет, когда внутреннее состояние героя как бы проигрывается им как актером «через зрителя», непосредственно обращаясь к нему и ища в нем сочувствия. Роднит их с картинками иллюстрированных журналов и с только что нарождавшейся рекламной графикой еще и особый типаж, который ясно читается в фигурах валетов и дам, — отражение господствовавшей в то время моды. Эти карты невозможно связать ни с одним конкретным сказочным сюжетом.

Не принадлежа стилистически к так называемому «русскому стилю», карты Микешина тем не менее призваны были выражать идею, дух русской сказки. Будучи эклектичны и по своей тематике, и по манере изображения, несколько небрежны по рисунку, эти карты рассчитаны на непритязательного зрителя.

Этим они напоминают лубочные картинки, за возрождение которых ратовал Микешин. Характерно и то, что каждое изображение этих карт подписано в нарочито «народной» передаче: «Кощей», «Сирен Царь-девица», «Боян», «Винник», тогда как в подготовительных записях художник пользовался общепринятой литературной нормой написания этих имен-названий. В целом, о карточных рисунках Микешина мож­но сказать то же, что и о скульптурных работах: «...задуманы неплохо, но исполнены наскоро, тяжелы по формам и лишены единства стиля»[5].

Видимо, именно это и послужило причиной того, что карты так и не были выпущены. Хотя в 1895 году они демонстрировались на Всероссийской выставке печатного дела в Петербурге и, по словам известного гравера И.Павлова, пользовались большим успехом [6]. Кроме того, наступавшая новая эпоха, предпочитавшая не эклектичность, а тонкую стилизацию, принесла с собой и перемену вкуса, а главное, требовала более выдержанных концепций и трактовок даже давно известных тем. Карты Микешина на сказочные темы не были напечатаны, но они попали в Русский музей и благодаря этому обстоятельству сохранились до наших дней. А уж Русский музей позаботился об их опубликовании. Вскоре после их поступления в музейное собрание карты были изданы в виде черно-белых открыток.
Валет треф - "Боян"; Валет бубен - "Винник"; Валет червей - "Сокольник".
Бумага, акварель. 1890
Между тем идея выпуска игральных карт с рисунками на «русскую» тему по-прежнему оставалась актуальной. В 1910 году, по заказу Д. П. Голицына, возглавлявшего Ведомство императрицы Марии (именно к нему относилась Карточная фабрика), оригиналы игральных карт создал И. Я. Билибин. «Стиль древнерусский (народные картинки и старые лубочные сказки, только облагороженные, если только вообще можно «облагоро­дить» старину)», — писал художник [7]. Рисунки Билибина предназначались для двух колод, довольно дешевых, второго сорта карт, которые печатались в три краски. Однако их постигла та же участь, что и карты Микешина. Они никогда не были напечатаны. Но в 1911 году на Императорской карточной фабрике были выпущены две необычные колоды карт.

Одна называлась «Рококо», другая — «Русский стиль». Фигуры этой карточной колоды были изображены в костюмах XVII века, повторявших, по некоторым сведениям, костюмы придворного костюмированного бала 1903 года. Автором этих карт был по иронии судьбы немец, художник фабрики Б. Дондорфа во Франкфурте-на-Май­не, знаменитой своими оригинальными рисунками. Имя художника держалось в тайне. Эти карты печатались способом хромолитографии в 16 красок — вещь почти невероятная и требующая непревзойденного мастерства. Имя литографа — г. Михаэль.

Выпуск этих карт потребовал приобретения нового оборудования, недаром обе колоды представляли собой карты высшего сорта. «Карточная фабрика... употребила все усилия, чтобы новые карты красотой, изяществом и прочностью превзошли лучшие образцы заграничных», — писала пресса. Карты с подобным рисунком в ходу и по сей день. Однако всякий, кто возьмет в руки нынешние карты «с боярышнями» и старые карты «Русский стиль», убедится в несомненном превосходстве последних. Для полноты картины необходимо упомянуть и карты «Славянские», впервые выпущенные уже при Советской власти в 1920-е годы, причем, скорее всего, по дореволюционным оригиналам.

Впрочем, это уже совсем другая история....
Примечания
[1] Савинов А.Н. Михаил Осипович Микешин. 1835—1896 // Русское искусство. Очерки о жизни и творчестве художников. Т.2. М., 1971. С.518
[2] СР ГРМ. Оп.1. Ед.хр.2. Л.162.
[3] СР ГРМ. Ф.64. Ед.хр.4. Л.37об.-38.
[4] Неизданные письма к А.Н.Ос­тровскому. М.-Л., 1932. С.235.
[5] История русского искусства / Ред. И.Грабаря. Т.V. С.382.[6] Павлов И. Моя жизнь и встре­чи. М., 1949. С.143.
[7] Билибин И.Я. Статьи. Письма. Воспоминания о художнике. Л., 1970. С. 100.