К числу примечательных сторон дворцового быта в России относятся карточные игры. Уже документы XVII- века свидетельствуют  о распространении завозимых в Московское государство из Западной Европы игральных карт.  В XVIII веке реформируемая Петром I по западноевропейским нормам культура русской придворной жизни приобрела невиданное до тех пор великолепие. На введенных им ассамблеях и публичных маскарадах карты стали привычной забавой, а вскоре и непременным атрибутом  дворцового быта и нескончаемых светских увеселений. К началу XIX века для одних карты уже были безвинным спутником каждодневного досуга, других они влекли  жаждой острых эмоциональных ощущений, за которыми  нередко следовали  трагические развязки. Поэтому  Александр I  в  первые же дни своего правления, пытаясь решительно пресечь столь пагубный способ расточительства и праздности, издал указ, которым «запрещенная игра картежная признана за благовидную отрасль грабительства».

Однако ее размах уже трудно было взять под правительственный контроль. Многих к ней манила жажда острых ощущений или же надежда на большой выигрыш. Но счастливая удача, как правило, была результатом искусного шулерства. Иногда карточные баталии заканчивались шокирующими великосветское общество случаями. Так, богатейший московский князь Александр Голицын за годы постоянной игры не только лишился своего огромного состояния, но и не остановился перед тем, чтобы в 1802 году поставить на кон последнее, что у него оставалось - свою жену княгиню Марию Гавриловну. Граф Л. К. Разумовский, дабы загладить эту скандальную историю, вынужден был жениться на столь необычном выигрыше. Со временем графиня и сама увлеклась, картами и до конца своего 93-летнего возраста славилась азартной игрой в рулетку.

Строгие запреты не останавливали неодолимое влечение к карточной игре. Не сдержала ее и напряженная военная обстановка начала XIX столетия, приведшая Россию к войне с Наполеоном. Более того, именно пребывание в 1813-1814 годах русских войск в заграничных походах способствовало еще большему увлечению этой страстью, и в итоге для многих она превратилась в постоянный образ жизни. В карты играли везде: в императорском и великокняжеских дворцах, аристократических салонах, обывательских домах, трактирах и военных казармах, повсюду, где только можно было составить партию. Многие известные всему миру деятели культуры временами самозабвенно играли, приобретя славу азартных картежников. Пережитые за карточным столом сцены становились сюжетами известных во всем мире литературных произведений А Пушкина, М. Лермонтова, а позднее Н. Некрасова, Ф. Достоевского и Л. Толстого. Эти же темы нашли яркое отражение в картинах П. Федотова, музыке П. Чайковского и в творчестве многих деятелей русской культуры XIX века.

Претензии к плохой выделке карт, иногда поступавшие и из Зимнего дворца, касались, как правило, качества  печати, нестойкости красок, быстрого расклеивания углов. Жаловалась не раз на «недоброту» получаемых в свой дворец карт и дочь Николая I великая княгиня Мария Николаевна.

С целью избежания подобных нареканий на Императорской карточной фабрике Воспитательного дома уже в 1820 году приступили к выделке для знатных и богатых заказчиков новых золотообрезных карт из бумаги, привозимой из французского города Бордо, раскрашиваемых по краям настоящим золотом  и красками, разводимыми на масле. Насколько эти карты были востребованы при русском Дворе,  свидетельствует их тираж в 100 000 колод уже в первый год выпуска. С 1834 и 1836 годов специально для поставки ко Двору стали выделываться еще из более качественных материалов  глазетные и атласные карты. Каждая колода обклеивалась бандеролью с той же надписью, что и на клейме и рядом ставилась сургучная печать с императорским  или  великокняжескими гербами.

Художественное оформление карт весь XIX век оставалось традиционным. Однако наряду с ними делались попытки использования и нового дизайна. Первая из них была одобрена самим Николаем I. С его разрешения на фабрике в 1830 году была отпечатана  тиражом около тысячи экземпляров колода игральных карт по рисункам художника Константина Грибанова. Его карты были выполнены по программе, заявленной  автором в самом названии: «Географические карты России с изображением гербов, костюмов и назначением верст от двух столиц для пользы юношества». Красочно оформленная колода могла использоваться как обычная игра, а наличие в ней географических, геральдических и этнографических изображений сообщали детям в легко запоминающейся форме минимум важных  сведений.

В 1841 году на предложенный императору еще один проект изменения художественного оформления игральных карт была наложена его собственноручная резолюция: «Не вижу никакой причины переменять прежние рисунки». Но время все же вносило свои коррективы. В середине столетия в Россию из Финляндии пришла мода на новые игры - пикет и преферанс. Это были тихие, требующие логического обдумывания занятия, пригодные для спокойного дружеского общения, и не мешающие светским беседам. В 1862 году художник и известный мастер прикладной графики А. И. Шарлемань разработал для них особые рисунки. Однако его работа не коснулась самого карточного стиля. Взяв за основу привычный французский тип, художник обозначил большую четкость контуров прежних картинных и очковых изображений и использовал более чистые цвета, которые теперь накладывались машинным способом, устраняя случавшиеся до того небрежность и пестроту ручной выработки. С разрешения Александра II по этим эскизам карты печатались на лучших сортах бумаги и тщательно лощились для лучшего скольжения в руках игроков.

Придворный художник М. А. Зичи в те же годы зарисовал акварелью шуточную колоду карт с натурными изображением Александра II и всех участников любимого развлечения императора - зимней охоты в окрестностях Петербурга. Однако в виду сложности работы и ее дороговизны эти замечательные произведения остались уникальным образцом оригинального графического искусства.

К середине XIX века появились карты уменьшенных размеров, ставшие любимым занятием людей старшего поколения - неторопливой и бесстрастной раскладкой гранд-пасьянсов. Для их бандеролей был придуман и особый рисунок, изображающий старушку, сидящую за этим занятием у стола с цветочным горшком. Судя по отчетности Главного карточного магазина, в Зимнем дворце если не сами императрицы, то окружавшие их фрейлины, также любили это тихое и вдумчивое развлечение. Но неотъемлемой чертой дворцового быта все же были настоящие карточные игры.

Многие из придворных и частых гостей дворца оставили свидетельства о том, что в его апартаментах во время вечерних собраний составлялись партии в вист или бостон. Во время балов в самых парадных залах вдоль стен расставлялись ломберные столы, на которых раскладывалось по две колоды нераспечатанных карт. Фрейлина А.О. Смирнова-Россет не раз замечала, как «Императрица Мария Федоровна сидела за ломберным столом и играла в бостон или вист, с ней министры», а на балу в Зимнем дворце 1 января 1828 года она же «… играла в бостон с тремя скучными стариками, по чинам Лопухин, Куракин и Вилламов, ее окружали первый секретарь, камергеры и важные придворные; все это происходило в Георгиевском зале, где был трон».[1]

Обычно, открывая бал, императорская чета, а вслед за нею самые вельможные лица государства, протанцевав минут пять, садились за привычное занятие. Этому следовал и Николай I, не любивший карточных игр, однако, считавший обязательным давно сложившийся дворцовый ритуал. Иногда император, обходил игроков, символически проявляя интерес к игре. Редкое свидетельство того, как подготавливалась эта сторона бальной обстановки, осталось в документах из жизни дворца великого князя Владимира Александровича, брата императора Александра Ш. На время проведения в январе 1883 года одного из самых замечательных петербургских великосветских праздников с программным названием «Исторический бал» к имеющимся в великокняжеских апартаментах десяти ломберным столам были доставлены из соседнего Зимнего дворца еще пятнадцать. Из Главного карточного магазина привезли предназначавшиеся для Владимирского дворца две дюжины (24 колоды) золотообрезных и девять дюжин (108 колод) атласных карт, а также восемь коробок мелков для записывания ставок и денежных расчетов.

В 1884 году по случаю бракосочетаний великих князей Сергея Александровича и Константина Константиновича для украшения парадных зал Зимнего дворца по распоряжению Александра III из Галереи драгоценностей вместе с золотым сервизом Анны Иоанновны, старинными кубками и ковшами выдавались также фарфоровые фишки. Ими пользовались при расчетах выигрыша.

Популярность и широкое распространение карточных игр при русском императорском дворе и в самых широких слоях общества вызвали специализацию многих промышленных, ремесленных и ювелирных мастерских. Для обстановки особого мира карточной игры служили ломберные столы из дорогих пород дерева с наборными рисунками. Комплекты фишек выполнялись из серебра, слоновой кости, черепахи и перламутра. Необходимый набор составляли также мелки для записей ставок и выигрышей, щеточки для стирания подсчетов, малахитовые шкатулки и бисерные кошельки для денег, предназначенных для розыгрыша. Карточная тематика нередко использовалась и в других изделиях декоративно-прикладного искусства: в росписях фарфоровой и стеклянной посуды, в предметах мелкой пластики, в украшениях вееров и маскарадных костюмов. Со временем наиболее интересные из них, так же, как и сами карты, наряду с их сугубо утилитарным назначением становились предметами увлеченного коллекционирования.

Эрмитаж хранит уникальную коллекцию, основу которой составляет частное дореволюционное собрание русского генерала Д. П. Ивкова (1845-после 1915 года). В ней представлены карты производства практически всех стран Западной Европы, но наиболее полно отражена продукция отечественного производства XIX - начала XX столетий. Карты и сопутствующие им аксессуары работы талантливых мастеров относятся к замечательным декоративно-прикладными произведениям, отмеченным стилевыми особенностями искусства своей эпохи. В них нашли отражение замечательные страницы блестящей жизни при русском Императорском Дворе в XIX веке.