В XIV веке игральные карты выпорхнули из Венеции, двинулись в странствие по Европе, и в каждой стране стали склады­ваться свои традиции — как самой игры, так и оформления игральных карт.

Игроки имели дело с четырьмя государствами, управляемыми четырьмя королями: великодушным, мудрым, мирным и воинственным. Все владыки хороши — выбирай на вкус. Первоначально в каждой масти было четыре фигуры: король, дама, кавалер и валет. Но домостроевски настроенные мужчины выжили из своей аристокра­тической кампании единственную даму, образовав мужской треугольник. В этом воинственном составе они обошли карточные столики всех стран — кроме Франции и Португалии. Эти две страны показали себя галантными.

Если уж кого и увольнять, так кавалера,— решили там и предложили даме занять почетное место в тре­угольнике, принявшем, таким образом, привычно-банальный вид.

Дешевые карты, выпускавшиеся для простого люда, были, как правило, выполнены грубо и безвкусно, и вид их мало менялся с течением времени. Дорогие же, ху­дожественно выполненные карты для высших слоев общества не только отражали культурно-исто­рические изменения в жизни страны. Это часто подлинные произ­ведения искусства.

Особенно повезло в этом смыс­ле дамам. Аристократок карт по­рою украшали золотом и драго­ценностями. Королевские карты были и украшены по-королевски. Из кусков шелка, бархата и пар­чи для карточных дам делали модные костюмы. Порою эти кос­тюмы заказывались придворным портным.

Любопытна судьба дамы в ита­льянских картах... В конце XV века в Италии сложилась доволь­но интересная карточная «игра страстей». Мастями служили стре­ла, недремлющее око Аргуса, плеть и сосуд Пандоры. Изящные венецианские стихи объясняли на каждой карте эти изображения как символы любви, зависти, стра­ха и надежды. Сюжеты рисунков брались из мифологии, из библии. Эмблемы мастей искусно вклю­чались в состав композиции. И тут итальянцы убедились, что без дамы им не обойтись... Какие уж тут «страсти», если ни одной дамы нет. Даму позвали обратно. Правда, только для этой игры.

Особенно любопытен рисунок-аллегория «дамы-надежды». Она изображена в виде Юдифи с мечом в руке. Левон рукой дама поднимает эмблему надежды — сосуд Пандоры. А в правой части карты массивная рабыня, накло­нившись, опускает в мешок отрубленную голову царя Олоферна — с модной бородкой и ганг­стерской стрижкой.

Историки считают, что в развитии пластических искусств в Италии сыграли свою роль и рисунки карточных дам. Не менее замечательным свидетельством развития миниатюры остались французские карты. Рисунок, орнамент, изображения одежды и драгоценностей на картах нередко поражают своим мастерством.

Уже с XV века игральные карты становятся иллюстрированной летописью Франции, отражением пристрастий, моды, литературных вкусов, экраном исторических событий... Не прошла мимо карточного столика и Столетняя война. Жанна д’Арк, Орлеанская дева, воинственно взирает на нас с изящной игральной карты. А ее соседями по колоде стали архиепископ Реймсский, герцоги Бургундский, Нормандский, граф Фландрский... В других колодах в качестве дам изображали древних богинь Юнону, Венеру, Ми­нерву...

С ростом королевского абсолютизма богов на картах сменяют короли. Дамой вновь становится французская королева.

Однако положение королевы — как при дворе, так и на карточном столе, — целиком зависело от короля. Своеобразно проявилась эта зависимость в царствование Генриха IV. По его приказу карточными дамами «стали» активные участницы событий времен Столетней войны: Жанна д’Арк, жена Карла VII Французского Мария, его мать Изабелла Безумная и его же любовница Агнесса Сорель.

Как видим, Орлеанской деве особенно «везло» в картах. Она изображается дамой в большей части французских колод на протяжении почти двух веков. Менее везло даже французским королевам — время от времени их место на карточном столе занимают королевские фаворитки.

Ни нравы двора, ни сюжеты королевских карт не вызывали особого восторга у простых жителей Франции. Когда революция сбросила Бурбонов, подверглась изгнанию и карточная королева. В одной из игр республиканской Франции дамами стали четыре аллегорические изображения: свободы исповедания, свободы печати, свободы профессий и свободы брака.

При Наполеоне карты вновь становятся монархистскими.

Хуже всего пришлось даме в германских игральных картах. Обычно эти карты отпечатывали в две краски — зеленую и коричневую. Фигурами были король, рыцарь (обер) и валет (или унтер), держащий в руках щит с гербом знатного дома. В такой воинственной кампании даме просто не нашлось места. В XVI веке появилась в Германии весьма изящная колода из круглых карт-медальонов, привлекающих необычайной ‘чистотой рисунка. Тщательно прорисованные костюмы дают точное представление о тогдашней моде, но только мужской, дамам по-прежнему нет места на игральном столе.

В 1669 году в Нюрнберге сделали даже серебряные карты. Это был по существу набор великолепных миниатюр. Но и здесь вместо дам появляются ласка с гитарой, белка со свирелью.

Лишь много позже, в XVIII веке, в так называемых «оперных картах» появляются в Германии и дамы — в образе пышных безымянных патрицианок.

Это вносит свои поправки французское влияние. В германских картах принимают для мастей французские имена пик, треф, бубен и червей. Унтер становится валетом. Обер уступает место даме.

А в «исторических картах», родившихся в пору наполеоновских войн, королями становятся полководцы Кутузов, Веллингтон, Блю­хер, Шварценберг. А дамами — Англия, Россия, Австрия и Пруссия.

Потом свое взяли королевы. В 1853 году в Германии отпечатали карты, где места дам заняли изображения царствующих особ. Русская, французская и австрийская императрицы и прусская королева (при непременном портретном сходстве) заняли вместе со своими августейшими супругами подобающее их сану место за карточным, вернее, на карточном столе.

Однако с годами в моду входят дамы так называемой «литературной колоды» — героини шиллеровских драм, романов Вальтер Скотта. На картах нередко начинают воспроизводить целые сцены из литературных произведений. Карточная дама становится одной из иллюстраций к творениям писателей.