ВО ВЛАСТИ АЗАРТА
Вячеслав Мятишкин, "Ставропольский репортер" от 29.06.2018
«Законы карточные многим известны лучше, чем гражданские», - отмечали в начале ХIХ века составители «Собрания карточных раскладок». Действительно, карты являлись неотъемлемой частью жизни русского общества, а официальная политика государства в отношении азартных игр колебалась от прямой поддержки до жёсткого преследования. Сама же карточная тема стараниями классиков отечественной литературы покрылась завесой мистической тайны. «Тройка, семёрка, туз...» - бормотал сошедший с ума пушкинский Герман.

Ставропольский исследователь Евгений Григоренко на протяжении двух десятилетий изучает историю игральных карт и карточной игры в России. Информацию он собирает буквально по крупицам, черпая её в исторических монографиях, мемуарах, классической литературе, архивных и музейных фондах. Результатом кропотливого труда стали несколько изданных книг («Русские игральные карты. История и стиль», «Русская карточная мануфактура» и др.), а также две тематические выставки, успешно проведённые в Ставрополе и Пятигорске. На очереди издание первого в ставропольском краеведении очерка «Кавказ картёжный», раскрывающего малоизвестные страницы истории нашего региона. Результатами своей работы его автор поделился с читателями «Ставропольского репортёра».
Евгений Григоренко
Из Англии - в Архангельск
- Первые колоды игральных карт появились в Московском царстве ещё во времена Ивана Грозного, став результатом интенсивного культурного и экономического обмена с Западной Европой, - рассказывает Евгений Григоренко. - Они ввозились литовскими купцами из Польши (активному товарообороту не мешала даже многолетняя Ливонская война), а также морским путём - из Англии через Северное море в Архангельск.

К началу ХVII века карточная игра уже получила у нас самое широкое распространение, о чём свидетельствует такой источник, как дневник-словарь англичанина Ричарда Джемса, побывавшего в России в составе английского посольства в 1619-1620 годах. В словаре содержится 15 терминов, прямо относящихся к карточной игре, например, «туз», «валет», «козырь» и даже «шулер».

В правление царя Михаила Романова государство ввело на карточную игру своего рода монополию, облагавшуюся налогом. Своеобразными казёнными досуговыми центрами того времени стали так называемые «торговые бани», где продавали горячительные напитки и играли в азартные игры - карты и зернь. Доходы же от этой деятельности поступали в казну. Учитывая, что налогами облагались также ввоз карт из-за границы и их продажа, получается, что азартная игра в определённом смысле поддерживалась государством, став одним из источников пополнения государственного бюджета.
От «удела негодяев» до «картёжной академии»
- В допетровскую эпоху, по словам Николая Костомарова, карты были уделом «лентяев, гуляк, негодяев, развратных людей». То есть социальных низов, - отмечает исследователь. - Элементом же дворянской культуры они становятся при Петре I. Кстати, сам император карт не любил, предпочитая им бильярд и шахматы. Зато страстным игроком был всесильный Меншиков. При Петре прекратился импорт заграничных колод и началось их производство в России. Таково было следствие проводимой императором протекционистской политики.

Широкое распространение среди придворной аристократии карточная игра получила во времена Елизаветы Петровны, которая сама была страстной любительницей карт, также, как и Екатерина II. Один из фаворитов последней Семён Зорич даже открыл в своём имении целую «картёжную академию», куда съезжались игроки со всей Европы.

Распространению игральных карт активно препятствовала православная церковь. Специальные постановления требовали сжигать карточные колоды, а игра именовалась не иначе как «поганским обычаем» и богохульством. Широкое распространение получило сравнение карточных мастей со страстями Христовыми.
"Trappola", 1863
Господа офицеры мечут банк
К началу ХIХ века дворянское общество уже не представляло своего досуга без карточной игры. Не последнее место она занимала в жизни русских военных, для которых карты стали своеобразной отдушиной от служебной рутины. Кавказская война сделала наш регион одним из центров офицерской жизни со всеми её тонкостями и особенностями. Вот что рассказывает об этом Е. Григоренко:

- Лучшим помещением гостиничного типа в Ставрополе была знаменитая гостиница Найтаки. Здесь офицерские кутежи, дуэли и карточные игры достигли такого размаха, что слухи о них дошли до сведения самого государя-императора Николая I. Архивный документ 1844 года предписывает: «Означенный трактир в Ставрополе, если он служит сборищем для картёжных игр и других бесчинств, немедленно закрыть».

Мемуары сохранили множество интересных случаев времён Кавказской войны. Так, князь Дондуков-Корсаков писал о капитане по фамилии Ветчей - любимце солдат и страстном картёжнике, однажды проигравшем солдатскую кассу. Ветчей выстроил свою роту и объявил солдатам, что идёт к полковому командиру писать рапорт о растрате, после ознакомления с которым его немедленно разжалуют. Капитан просил роту принять его к себе рядовым, чтобы смертью в бою заслужить прощение. Однако солдаты принесли ему деньги и отправили отыгрываться. В итоге Ветчей не только отыгрался, но ещё и выиграл сверху 700 рублей. Рота гуляла два дня, а лихой капитан оказался на гауптвахте.

Во что же играли офицеры? Чаще всего они «метали банк». Это была своего рода лотерея, исход которой полностью зависел от случая. В игре принимали участие банкомёт (держатель банка) и играющие против него понтёры. Понтёр ставил карту против банкомёта, который, в свою очередь, раскладывал карты поочерёдно налево и направо. Если поставленная карта ложилась налево, выигрывал понтёр, если направо - банкомёт. Фраза из пушкинского «Евгения Онегина» «Налево ляжет ли валет?» подразумевает, что если карта ляжет налево - игрок выиграл.
"Географические карты" Константина Грибанова (1830г.)
За что судили композитора Алябьева?
Другим центром распространения карточной игры стали Кавказские Минеральные Воды. В Пятигорске известным местом собрания игроков стала казённая ресторация, расположенная недалеко от Цветника. В ней, в частности, останавливался Михаил Лермонтов, сочинивший здесь известный экспромт о «кавказском Монако». Александр Арнольди, сослуживец поэта, вспоминал, что на кон ставились десятки тысяч рублей. Метали банк, в моде был преферанс. Но открыто вести азартные игры в то время уже было опасно, поскольку весьма вероятным могло стать появление жандармов.

На практике борьба с азартными играми выглядела следующим образом: у содержателей игорных заведений или задержанных игроков отбирались расписки с обязательством впредь больше не играть. Исследователь рассказывает, что нашёл в архивах любопытные дела, названия которых говорят сами за себя: «О подозрении некоторых содержателей гостиниц в Ставрополе в допущении ими азартной картёжной игры», «О картёжной игре частного пристава 2-й части города Ставрополя, губернского секретаря Кузьменко с канцеляристом Нефедьевым», «О картёжной игре села Михайловки священника Конопаева и о драке его с дьяконом и причетниками». Каждый документ рисует яркий типаж страстного картёжника.

В конце XIX - начале XX века Кавказские Минеральные Воды переживали настоящий курортный бум: закончилось строительство железной дороги, росло количество санаториев, пансионатов, куда съезжались представители высшего общества и богемы. Игральные карты везли вагонами. Так, в 1906 году только за один летний сезон в Кисловодске было израсходовано 83 тыс. колод. Игра шла по-крупному, привлекая аферистов и шулеров. Часто они появлялись в компании с молодыми привлекательными особами, которые знакомились с богатыми отдыхающими, флиртовали, завлекали в игру.

- По старым офицерским традициям, шулера били шандалом по голове, - рассказывает мой собеседник. - Шандал - приспособление для карточной игры, тяжёлая подставка для карт с подсвечником, щёточками и мелками. Известный композитор Александр Алябьев был отдан под суд за то, что во время игры проломил шулеру голову шандалом. На государственном уровне карточное мошенничество считалось уголовным преступлением.
М. А. Зичи
Колода игральных карт. 1860. 
Акварель. 52 карты
Игра под крышей ВЦИК
В годы Гражданской войны карточная игра была распространена по обеим сторонам фронта. Белогвардейцы продолжали традиции русского офицерства. Но оказывается, что и бойцы рабоче-крестьянской красной армии от них не отставали. В ставропольском архиве Е. Григоренко изучил несколько интересных дел. Одно из них, датированное 1920 годом, содержит информацию о красноармейце караульного батальона Василии Титове, отданном под суд за карточную игру, правда, отделавшегося выговором.

Ситуация резко изменилась в период НЭПа, когда для преодоления разрухи в стране большевики стали использовать средства, откровенно противоречащие марксистской теории.

- В ноябре 1921 года Ленин подписал специальное постановление, разрешающее производство и продажу игральных карт, - рассказывает исследователь. - В апреле 1923 года в Ставрополе открылось первое игорное заведение клуб «Лотто», расположенный на бывшем Николаевском проспекте, переименованном в ул. Красную, в здании уже знакомой нам бывшей гостиницы Найтаки. Примечательно, что формально игорный клуб находился в ведении уполномоченного ВЦИК по улучшению быта детей и был обязан часть доходов передавать в Клуб общества друзей беспризорных детей. Всего в Ставрополе открылось три игорных клуба, доходы которых составляли до 40% местного бюджета.

Очередное кардинальное изменение государственной политики в отношении азартных игр наступило с началом консолидации власти в руках Сталина, когда в стране наметился курс на коллективизацию и индустриализацию. В мае 1928 года вышло постановление Совнаркома, обязывающее принять меры к немедленному закрытию всех игорных заведений.

- С тех пор карты оказались вытеснены в скрытый от посторонних глаз мир домашних гаданий и обывательских компаний любителей преферанса, - подводит итог Евгений Григоренко.

Правда, всей мощи тоталитарного государства оказалось явно недостаточно, чтобы уничтожить неодолимую тягу к азарту в душе русского человека.