В нынешнем году Россия отметила 60-летний юбилей Великой Победы [1]: под звуки духовых оркестров гулко громыхали по площадям российских городов парады, звучали торжественные речи и песни военных лет, а вечером в потемневшем небе расцвели искристыми хризантемами праздничные фейерверки. В каждой российской семье поминали погибших, перелистывали семейные альбомы, вглядываясь в военные фотографии, перечитывали пожелтевшие листки фронтовых писем и газетных вырезок. Ежегодно в этот скорбный и вместе с тем счастливый день на свет извлекаются бережно хранимые семейные реликвии: наградные ордена и медали, фрагменты старой одежды, недорогие украшения… Однако порой среди этих безмолвных свидетелей страшной и героической эпохи встречаются вещи столь необычные, что кажется удивительным, каким образом сохранились они в своём первозданном виде до наших дней?

Именно такой вопрос возник у меня, когда, придя в Музей-институт семьи Рерихов в Санкт-Петербурге, я увидела почти полные колоды авторских игральных карт, стилистика которых относила время их создания к далёкому довоенному прошлому. Об истории этих карт, а также о судьбах их создателей – талантливых рисовальщиков Ростислава Владимировича Тронина и Бориса Николаевича Рыжова – я попросила рассказать заместителя директора по научной работе Музея-института семьи Рерихов в Санкт-Петербурге Владимира Леонидовича Мельникова, который не только любезно согласился ответить на интересующие меня вопросы, но и предоставил журналу «Мир игр» возможность впервые опубликовать коллекцию карт из собрания Музея.

Владимир Леонидович, каким образом эти игральные карты оказались в фондах вашего Музея?

Основу коллекции Музея-института семьи Рерихов в Санкт-Петербурге составили вещи из мемориального собрания Степана Степановича Митусова – двоюродного брата Елены Ивановны Рерих и ближайшего друга Николая Константиновича Рериха. После смерти С.С. Митусова хранить вещи, принадлежавшие семье Рерихов, продолжила его дочь Людмила Степановна Митусова, благодаря которой в 2001 году в Петербурге появился Музей-институт семьи Рерихов. Среди художественных произведений, мебели, личных вещей, картин, книг, фотографий и документов, переданных Л.С. Митусовой в фонды музея, оказалась и эта коллекция игральных карт.

Здесь три колоды. Две из них представляют стандартный набор игральных карт, а одна состоит из пяти больших карт, на которых помимо изображений, написан текст. Что это за игра?

Большие карты с изображениями Белой лошади, Гостиницы, Молотка и Колокола предназначены для игры «Колокол и Молоток», являющейся чем-то средним между игрой в карты и кости.

Судя по стилистике изображений, все карты довольно старые. Когда они были созданы?

Точную дату создания назвать сложно. Можно предположить, что все три колоды выполнены незадолго до начала Великой отечественной войны. Во время блокады карты находились в осаждённом Ленинграде. То, что они сохранились, – чудо: ведь в те жуткие морозные зимы люди пытались согреться, сжигая антикварную мебель и фамильные библиотеки. А эти карты оказались нетронутыми. Да и после войны сохранить колоды практически без утрат было непросто – они уцелели лишь благодаря усилиям Людмилы Степановны Митусовой.

Известны ли авторы этих карт?

Да, известны. Их авторы – замечательные, но почти неизвестные ленинградские мастера Ростислав Владимирович Тронин и Борис Николаевич Рыжов. Во многом их судьбы перекликаются: оба они связаны с семьёй Рерихов родственными узами, а Б. Н. Рыжов ведёт свое происхождение ещё и от славного рода Голенищевых-Кутузовых, из которого вышли полководец М. И. Голенищев-Кутузов, поэт А. А. Голенищев-Кутузов; он также близкий родственник композитора М. П. Мусоргского. И хотя Р. В. Тронин и Б. Н. Рыжов принадлежали к разным поколениям, они были близки друг другу. Их творческое общение проходило в петербургском доме Митусовых. Оба они погибли во время войны…

Не могли бы вы рассказать о них подробнее?

О судьбе Бориса Рыжова почти ничего не известно. Мы знаем лишь, что он происходил из старинного дворянского рода Костромской губернии, на гербе которого изображён белый голубь на синем небе; приходился кузеном Степану Степановичу Митусову и Елене Ивановне Рерих. До революции он был директором Императорского фарфорового завода. В последние годы жил в Ленинграде, на Верейской улице, и пропал без вести во время блокады. Сохранилось совсем немного работ Бориса Рыжова, поэтому игральные карты из собрания Музея-института семьи Рерихов представляют для исследователей особую ценность.

О Ростиславе Тронине – супруге Людмилы Степановны Митусовой – известно гораздо больше. Его судьба, творчество, духовные ценности и идеалы описаны в книге воспоминаний Л. С. Митусовой «О прожитом и судьбах близких» (2004).

Ростислав Тронин получил блестящее образование, прекрасно знал историю, искусство, литературу, учился в Ленинграде, в Академии художеств. Огромное влияние на формирование его творчества оказал знаменитый художник объединения «Мир искусства» Иван Билибин. Однажды Билибин сказал Тронину: «Вы законченный художник, Вам нечему больше учиться», после чего Тронин ушёл с третьего курса Академии художеств и начал работать с Билибиным, одновременно учась у этого знаменитого мастера и совершенствуя собственный дар иллюстратора.

Ростислав Тронин создавал небольшие по формату, но чрезвычайно выразительные работы. Прекрасно чувствуя художественный нерв эпохи, он постоянно экспериментировал с различными историческими стилями. Он с лёгкостью мог разработать один и тот же сюжет в традициях восточной живописи, решить его в жанре средневековой миниатюры, а затем обратиться к ренессансным реминисценциям. Прекрасным примером стилизаторского таланта Ростислава Тронина являются игральные карты, созданные художником в предвоенную пору. В фондах Музея-института хранится ряд акварелей, рисунков и книжных иллюстраций, позволяющих выявить стилистические параллели рисованных Трониным карт с другими его работами и проследить эволюцию художественного решения некоторых карточных фигур.

Сохранившиеся зарисовки и эскизы свидетельствуют о том, что прежде, чем приступать к воплощению того или иного стилистического замысла, художник тщательно изучал моду, костюмы, прически и головные уборы интересующей его эпохи. Обратите внимание на то, что каждая масть в колоде имеет свою неповторимую стилистику: червы решены в жанре персидской миниатюры, пики – в духе европейского Средневековья, бубны сочетают реминисценции венецианского карнавала и модных в те годы мирискуснических веяний, трефы преисполнены утончённости и шарма Японии.

Действительно, Тронин удивительным образом сумел даже в таком, казалось бы, сугубо практичном произведении, как колода игральных карт, реализовать свою способность чувствовать стиль эпохи и переносить его в самые различные сферы творчества, будь то книжная иллюстрация, миниатюра или прикладная, утилитарная вещь. А были ли у художника особые стилистические предпочтения?

Ростислав Тронин очень любил японское искусство, и в возрасте 18-19 лет написал стихотворение:

Я люблю японское искусство,
У меня японский разрез глаз.
Под цветущей вишней своё чувство
Самурай поведал гейше раз.
И глядела нежно Фудзияма
На цветущий белой вишни край.
Этой гейшей ты была, Татьяна,
Я же был влюблённый самурай.
Оттого искусство вишен края
Любим, как и прежде, как тогда,
Душу гейши, душу самурая
Сохранив, быть может, навсегда.

Судьба автора этих строк сложилась трагически. 16 января 1942 года красноармеец Ростислав Тронин погиб в бою, а в 23 апреля 2004 года, пережив мужа на шесть с лишним десятилетий, ушла из жизни Людмила Степановна Митусова… Но герои этого стихотворения навсегда остались неразлучны: их образы воплотились в карточной колоде, где до сих пор с любовью глядят друг на друга нежная гейша и отважный самурай…

Подчинение каждой масти определённой исторической эпохе – общий приём, который использовали при создании колод и Ростислав Тронин, и Борис Рыжов. Тем не менее, сравнивая между собой две колоды, удивляешься тому, сколь разнятся у художников решения одной и той же задачи. Если Тронин акцентирует внимание на стилистической ясности, на ритмичности и чистоте линий, то Борис Рыжов, оставляя чистоту художественного решения на втором плане, скорее стремится обыграть смысловое значение фигур, выявив их символический подтекст.

Вы правы. Борис Рыжов ищет потаённый смысл карточной игры, наполняя её скрытой иронией. Художник словно строит четыре модели общества, показывая его эволюцию с первобытных времён, когда люди кутались в звериные шкуры, а в жутковатом оскале растрёпанного полу-льва полу-неандертальца проглядывали черты будущих европейских монархов (бубны). Эру варварства сменил «Золотой век» античности с пресытившимися, вечно томимыми любовной страстью богами и героями (не случайно художник избрал этот сюжет для иллюстрации червовой масти). Затем наступила эпоха Средневековья с ордой захватчиков-крестоносцев (пики). Замкнул же круг портрет современного общества, герои которого – манерный офицер с лорнетом, дама полусвета с бокалом шампанского и жёлтой розой – символом измены, и кругленький господин в котелке, сжимающий в потном кулачке банковский чек – одержимы единственной жаждой – наживы.

В отличие от элегантных и красивых карт Ростислава Тронина, радующих уже одним своим художественным совершенством, колоду Рыжова хочется непрерывно тасовать с тем, чтобы потом удивляться всё новым интерпретациям выпавших комбинаций символов и знаков. Его карты интересно рассматривать, сравнивая меж собой не только различные масти (символизирующие эволюцию общества в целом), но и «картинки» равного значения (как перевоплощение отдельных героев) – наблюдать, как лохматый дикий мамонт – туз бубен – оборачивается вероломным троянским конем туза червей, а тот в свою очередь превращается в фамильный герб (пики) – приобретённый сомнительным способом символ родовитости и достоинства. Однако трефовый туз уже поджидает игрока под маской Золотого тельца, искушения которым можно миновать единственным способом – вытянув из колоды Джокера. Зловещая смерть с косой становится последней точкой в этой карточной фантасмагории.

Сколько потаенного смысла скрыто в простой колоде карт!

Символика игральных карт чрезвычайно многообразна и глубока, но лишь художник-философ, одарённый фантазией и чувством юмором, способен приблизиться к её постижению. Ростислав Тронин и Борис Рыжов обладали этими качествами, и они оставили нам две совершенно разные, но по-своему интересные и уникальные колоды карт, которые когда-нибудь дождутся своих исследователей. Ведь карты лишь на первый взгляд кажутся утилитарным средством коротания досуга. Авторские карты – это целый мир, миниатюрная модель общества. Кроме того – это ещё и памятник, запечатлевший мировоззрение и менталитет своей эпохи.

Владимир Леонидович, редакция журнала «Мир игр» благодарит Вас за интересный рассказ и возможность познакомить наших читателей с этой уникальной коллекцией.

Спасибо журналу «Мир игр» за внимание, проявленное к нашей коллекции. Всех жителей и гостей Санкт-Петербурга мы будем рады видеть в Музее-институте семьи Рерихов, где можно непосредственно ознакомиться с картами, а при желании – заняться их профессиональным изучением.